Бесконечная война - Страница 27

Когда индикаторы у меня в шлеме показали, что все задраили свои оболочки, я нажал соответствующую кнопку, затоплявшую комнату. Видно ничего не было, конечно, но я живо представил, как бледно-голубая жидкость – этиленгликоль и еще что-то, – пенясь, заполняет нашу комнату. Материал оболочки, прохладный и сухой, плотно обхватил меня со всех сторон, прилегая к каждой точке тела. Я знал, что давление у меня внутри сейчас быстро растет, уравновешивая наружное давление. Для этого и делался укол – чтобы вас не расплющило. Но все равно тяжесть давала себя знать. К тому времени, когда на счетчике у меня появилась «двойка» (наружное давление соответствовало глубине в две морских мили), мне казалось, что я сейчас лопну или буду раздавлен одновременно. В 20.05 счетчик показал «2,7» и на этом успокоился. Когда в 20.10 началось выполнение маневра, я особой разницы не заметил, хотя игольная стрелка указателя немного вздрагивала и я еще подумал: интересно, какое ускорение потребовалось, чтобы вызвать это едва заметное колебание?

Основным недостатком противоперегрузочных оболочек была их стационарность. Всякий, не успевший забраться в свой костюм до начала ускорения, когда «Годовщина» выдавала полные свои двадцать пять «же», автоматически превращался в земляничный джем. Управлял крейсером и вел бой исключительно компьютер в нормальной обстановке происходит то же самое, но всегда хочется иметь за пультом человека-контролера.

Кроме того, если корабль получал повреждение и происходила разгерметизация, вы взрывались, как перезрелая дыня – вот еще одно маленькое неудобство. А если падало внутреннее давление, вас расплющивало в мгновение ока.

Чтобы выбраться из оболочки, требуется минут десять – это только на снятие давления, – и две-три, чтобы вылезти из самого костюма. А вы думали: выпрыгнул из оболочки и прямо в бой? Только четверо человек на борту обладали какой-то подвижностью, пока мы все были замкнуты в оболочках, – это корабельная аварийная команда. Но им приходилось, естественно, таскать свой костюм вместе с собой, что превращало оболочки в двадцатитонные аппараты. И даже они не двигались с места, пока крейсер маневрировал.

Ускорение продолжалось до 20.38. Загорелась зеленая лампочка, и я нажал кнопку откачки амортизационной жидкости.

Мы с Мэригей одевались снаружи. От запаха этиленгликоля у меня слегка кружилась голова.

– Это откуда? – Я показал на ярко-красную полосу, бежавшую по коже Мэригей от правой груди к противоположному бедру.

– Уже второй раз, – сказала она, сердито растирая кожу. – Первый раз она была на спине. Наверное, костюм плохо прилегает.

– Наверное, это ты немного похудела.

– Очень умно.

Наш режим питания и упражнений был расписан по калориям и контролировался с момента подгонки боекостюмов на Старгейте. Сенсорная пленка внутри костюма должна обволакивать тело как вторая кожа, иначе вы не сможете пользоваться боекостюмом.

Вмонтированный в стену интерком заглушил дальнейшие комментарии Мэригей.

– Внимание! Весь армейский персонал, эшелон 6 и выше, и весь флотский персонал, эшелон 4 и выше, собраться в брифинг-холле в 21.30. Внимание!

Сообщение повторили два раза. Я отправился полежать несколько минут, пока Мэригей показывала свой синяк медику и оружейнику. Прошу заметить, я совсем не ревновал.

Брифинг проводил капитан «Годовщины».

– К сожалению, ничего хорошего сообщить вам не могу. Шесть дней назад преследующий нас корабль тельциан выпустил снаряд-ракету. Первоначальное ускорение его составляло восемьдесят «же». – Капитан сделал паузу. – Примерно через сутки ускорение снаряда возросло до 148 «же». – Всеобщий вздох. – Вчера оно подпрыгнуло до 203 «же». Все вы знаете, что это в два раза превосходит ускорение вражеских ракет во время нашего последнего боя.

Мы выпустили четыре ракеты по четырем наиболее вероятным, в соответствии с прогнозом нашего компьютера, будущим траекториям тельцианского снаряда. Один из них прошел очень близко от снаряда, пока мы выполняли маневр ухода. Мы уничтожили тельцианский снаряд на дистанции в десять миллионов километров отсюда.

Десять миллионов – это ведь почти рукой подать.

– Единственное, чему можно порадоваться, так это результатам анализа взрыва. Судя по всему, мощность заряда у тельциан не увеличилась. Видимо, их достижения в области систем тяги не соответствуют достижениям в области поражающих зарядов. Или они не считают необходимым увеличивать мощность взрыва.

Здесь мы впервые сталкиваемся с проявлением весьма важного физического эффекта, который до сих пор рассматривался только теоретиками. Вот вы, скажите мне, – он указал на Негулеско, – сколько времени прошло с тех пор, как мы впервые впрямую столкнулись с противником у Альфы?

– Это зависит от системы отсчета, – с готовностью ответила Негулеско. – С моей точки зрения, прошло восемь месяцев, сэр.

– Совершенно верно. Из-за релятивистского замедления времени вы потеряли около девяти лет, пока мы маневрировали между прыжками. Следовательно, в инженерном смысле этот тельцианский крейсер явился из нашего будущего. – Он сделал паузу, чтобы все смогли обдумать услышанное.

– И чем дальше, тем с ходом войны эта разница между субъективным и объективным временем будет становиться все более заметной. Поскольку тельциане в равной степени с нами подвержены действию законов теории относительности, эффект будет играть им на руку так же часто, как и нам.

Но в данный момент преследуют нас, и чем больше будет уменьшаться дистанция между нами, тем выше риск Тельциане в конце концов могут нас просто расстрелять.